Братья Абалаковы: Виталий Михайлович (1905-1986) и Евгений Михайлович (1907-1948)
Так сложилось, что в описании жизни двух великих альпинистов страны Советов период ранней жизни и начала их альпинистской деятельности выпадал из поля зрения исследователей.
Братья Абалаковы начинали свою сознательную жизнь во времена, когда всякое упоминание о родовитости или достаточности рода было крайне опасно не только для главы данной фамилии.
Имеющиеся сведения говорят о том, что их отец Михаил Анисимович происхождением был из казаков и работал егерем. В соответствующих документах НКВД 1939 г. можно найти сведения о том, что их отец, был богатым предпринимателем, владельцем золотоносных шахт на севере Енисейской области и вел торговлю. Мать также была из богатой семьи, ее родители владели пароходами. Предположительно они, как и многие другие промышленники, бесследно исчезли после революции, как типичные «враги народа». Коммунисты в те времена не знали пощады для всех тех, кто имел деньги или власть. Соответствуют ли данные НКВД действительности - также неясно. Это был далеко не первый случай, когда спецслужбы предполагая у кого-нибудь наличие родителей – капиталистических предпринимателей или контрреволюционных кулаков, относили их к категории «врагов народа». В 30 гг. минувшего века этого было достаточно для преследования или ареста. Даже потомки не имели понятия, где истина.
Формула Сергея Шибаева, редактора известного журнала «ЭКС» (СПб): «В этой семье столько же тайн и интриг, как и в каком-нибудь королевском дворе. Жюль Верн и Стивен Кинг нашли бы тут достаточно материала для своих романов», полностью соответствует этому состоянию общества тех лет».
Переезд в Красноярск сыграл основополагающую роль в альпинистской карьере обоих братьев. Расположенный в окрестностях города природный парк «Столбы» стал полигоном для становления братьев как скалолазов и возмужания их характера. Этому способствовали принятые в те времена правила лазания по «столбам»: лазали без страховки (в редких случаях применялся длинный кушак), в моде были свободные прыжки с одной скальной башни на другую.
Братья Абалаковы начали лазить в 12 и 13 лет, причем, лазили всегда без страховки.
Виталий впоследствии вспоминал: «… что в то время мы получили основы знаний по морали и воле». В то время их считали особенно «отмороженными» - они часто проходили неизвестные маршруты первыми и конечно - без страховки. Сегодня это бы получило название – «свободное соло первопрохождение». По имени Абалаковых назван прыжок со второго столба, трещина на «Коммунаре» и северная стена столба «Дед».
В «свободное» от лазания по скалам время, они с приятелями искали приключения в походах по тайге, лазали по горным хребтам Саян и Алтая, занимались сплавом на плотах по Сибирским рекам.
Виталий был во многом антиподом своему брату Евгению. Тот с детства был совершенно здоров и пользовался любовью тетки. Виталию – наоборот – внимания уделяли меньше и, он постоянно болел. Евгений был сорвиголова и романтик, которому покорялось всё. Виталий – наоборот – реалист, прагматик. Он работал прилежно и настойчиво и создал себя сам. Один стал художником, другой – изобретателем. Виталий в 1930 г. закончил химико-технологический институт в Москве и стал инженером. В 1931 г. он оплатил отпуск в горах из средств, полученных за заявку на патент. После потери на Хан-Тенгри 12 пальцев на руках и ногах он начал разрабатывать протезы. Повортным пунктом в его жизни становится трагедия на Хан-Тенгри. В 30 лет, он становится калекой. Врачи дают ему понять, что с альпинизмом покончено, и, что его альпинистская карьера закончена. Только теперь Абалаковым становится ясно, сколько ошибок они наделали и, как много было поставлено на кон. Этот момент должен был изменить жизнь: «Больше, чем наши силы, была наша самоуверенность: мы могли всё! Мы были молоды, сильны, хорошо тренированы и начинали становиться заносчивыми, выходя на большие горы без серьезной подготовки. И только когда природа преподала нам эти горькие уроки, мы поняли, что в альпинизме самым главным является не сила, или техника, или смелость, а умная голова».
Позже, когда советский массовый альпинизм достиг новых высот, Виталий начинает специализироваться на разработке спортивного и альпинистского снаряжения. Только в этой области им заявлено более сотни патентов. При этом одно дело – изобретение, другое – внедрение новинок в промышленность и распространение. Тут Абалаков был мастером и настойчиво использовал все контакты и способы. Так что не было чудом, что СССР скоро был переполнен моделями различного снаряжения: обвязка Абалакова для спелеологов, спальный мешок Абалакова, палатка Абалакова, крюк Абалакова, ледовый якорь Абалакова, рюзак «абалаковский»…
Особым коньком были его устройства для страховки. Выстраданный им в ранние альпинистские годы опыт привел к тому, что безопасность для него стала важнее всего остального. Он разработал один из первых автоматических тормозов для веревки. Им он в 1973 году поразил комиссию UIAA, членом которой являлся. Другим изобретением была закладка, так сказать беспружинный предшественник современного френда. Под нагрузкой она расклинивалась в трещине и работала по принципу логарифмической спирали. Виталий опубликовал около 40 работ по теме альпинизм. Его книга «Основы альпинизма» была широко распространена и переведена на многие языки.
Мало кому известно, что он создавал и новинки в различных областях спорта: для Олимпиады в Москве он разработал световые эффекты и трансформируемые гимнастические снаряды, из которых за короткое время можно было смонтировать брусья, перекладину и гимнастического коня. Эта конструкция вызвала большой интерес. Тогда ему было 74 года. Для гандболистов он разработал «тест Абалакова». В 76 лет он помогает в подготовке первой советской экспедиции на Эверест (1982).
Евгений, начавший рано увлекаться искусством, окончил Московский институт искусств. Его коньком была скульптура в духе соцреализма, его героями – простые советские люди. Это направление было востребовано. Он скоро добивается успеха и становится известным. В 1937 году он был принят в элитарный «Союз советских деятелей искусств». Его скульптуры были даже направлены на выставку в Нью-Йорк. Но его увлекала и акварель, и рисунок. Он был, пожалуй, первым русским художником, который изображал горы, отражая их сущность. Альпинизм в принципе был важным художественным сюжетом для него. Например, так получились скульптура «Альпинист», а также «Военный альпинист», на которой показана фигура с тяжелым пулеметом – символ ожесточенной борьбы Красной Армии против гитлеровцев на Кавказе. Эту скульптуру он закончил в день своей преждевременной смерти.
С современной точки зрения его искусство было монументальным, возможно - «типично советским». Будучи подверженным влиянию своего времени, он обнаруживает свойственные великим художникам талант композиционного мышления и отображения деталей. В своих горных мотивах он предпочитает изображение спусков. Тут сыграла роль и драма на Хан-Тенгри. Скульптура «Альпинистка» - это не только первое изображение горовосходительницы, но и пример, показывающий осмотрительность, концентрацию и спокойствие, необходимые при спуске с вершины.
В 1931 году состоялся их первый выезд на Кавказ. На Безенгийской вершине Миссес-тау сорвались два швейцарца. Их группа приняла решение – участвовать в их поисках. И это все - без альпинистского опыта, с примитивным снаряжением. По окончании поисковых работ группа единогласно решила, что находясь так высоко, нужно пойти еще дальше, на вершину Дых-тау (5204 м). Это был в то время один из наиболее сложных освоенных маршрутов Кавказа. Пережидая длинную ночь без воды и горячей пищи (примус забыли внизу) они думали только о вершине – никакого планирования и предусмотрительности, ни страха, ни уважения к горам.
В 1932 году они уже грезили о траверсе мощного массива Безенгийской стены. Погода была плохой, видимости никакой. Не имея опыта, они сняли защитные очки и неожиданно получили снежную слепоту. Вынужденно отлежавшись в палатке, они двинулись дальше, как только смогли видеть опять. При спуске с вершины Катын-тау Виталий провалился в трещину, но к счастью, спутники его удержали. На следующий день закончились продукты. И группа стала готовиться к опасному аварийному спуску. Опять срывается Виталий, брат его удерживает.
Дальнейший путь братьев в альпинизме описан достаточно подробно в альпинистской литературе. Нужно отметить, что этот путь проходил во времена, когда любое (тем более – сложное и наисложнейшее) перевовосхождение «нагружалось» национальным пафосом, не только в Советской России, но почти во всем мире. Восходители становились символом превосходства национальной и политической системы. Для гитлеровской Германии этому наглядно соответствовало первое прохождение Северной стены Эйгера. Много позднее – первовосхождение на Эверест, - как победы позднего колониализма для гибнущего английского владычества. «Победа» над пиком Сталина в 1933 году показала силу СССР. Сильный альпинист – означало сильное государство.
1935 год. Братья Абалаковы наверно стали одними из первых промышленных альпинистов. Они были приглашены для участия в разведке месторождений олова в Туркестанском хребте (Памиро-Алай). Они приносили геологам пробы пород с достигнутых вершин и поднимаясь по отвесным стенам, обеспечивали страховку при прохождении перевалов, поднимали наверх и спускали инструменты, а параллельно сделали целую серию восхождения на прекрасные пятитысячники.
1936 год. Группа из пяти альпинистов: Евгений Абалаков (это была его первая экспедиция в роли руководителя), его швейцарский друг Лоренц Саладин, Леонид Гутман, Виталий Абалаков и Михаил Дадиомов, без рекламного шума готовилась к восхождению на Хан-Тенгри - 6995 м. (Ц. Тянь-Шань). Для подготовки они едут в Узбекистан, где опять работают с геологами на Туркестанском хребте. После ряда приключений, форсированным 150-км маршем они добираются до подножья Хан-Тенгри. Наступает осень, термометр порой падает до минус 30°. Без акклиматизации они идут наверх, одежда и снаряжение у них – плохие. В качестве базового лагеря оставляется палатка, немного продуктов и одежды. Каждый день становится холоднее. Ночи в снежных пещерах отбирают силы. Они игнорируют все предупреждения, посылаемые им природой и идут все выше. День штурма вершины заканчивается фиаско. Они не доходят до высшей точки, но отказываются сдаться и начинать спуск. В крошечной снежной пещере на высоте 6800 м. организуют холодную ночевку без какого-либо снаряжения и воды. На следующий день, не чувствуя рук и ног, они поднимаются на вершину. На спуске их застает снежная буря. В какой-то момент они теряют веревку, но видят ее, зацепившуюся ниже. Евгений, рискуя жизнью, спускается к ней и приносит обратно. Через 200 м. на скалах срывается Гутман и остается лежать неподвижно, но он еще жив. Обессиленные восходители упаковав, спускают его вниз по склону. Приходится организовывать вторую холодную ночевку. Наконец, группа добралась до базового лагеря. У Виталия отморожены пальцы рук и ног. Тяжелые поражения у Лоренца Саладина. Он обрабатывает их ножом и пропитывает керосином – начинается заражение крови. Теперь с каждым днем у него повышается температура и на пути назад он падает с лошади и умирает в долине Инылчек. Евгений – единственный совсем не имеет травм.
Прохождение новых и сложных маршрутов в те времена было опасным и не знакомым делом, но еще более опасным для альпинистов СССР был конец 30 гг. минувшего века. Не всегда благополучное окончание сложнейшего восхождения, означало дальнейшую спокойную жизнь. При власти Сталина государственный террор вышел за все мыслимые границы. Каждый, кто хоть отдаленно мог быть «врагом народа» или даже безосновательно подозревался в этом, попадал в лучшем случае в тюрьму. С 1934 года стали приводиться в исполнение практически без суда и следствия мгновенные приговоры. В 1937 году были установлены квоты на аресты, которые должны были быть выполнены, перевыполнение квот только приветствовалось. По стране катились все новые волны арестов. Одна из них захватила и альпинистскую элиту. Контакт с европейскими альпинистами, которого вряд ли можно было избежать на Кавказе, расценивался как профашистская агитация. Горные фотографии стали основой подозрения в шпионаже в пограничных регионах, а зарубежные материалы по альпинизму, которые альпинисты получали от иностранцев, считались изменой Родине. Эта судьба коснулась и Виталия Абалакова. Его обвинили в участии в шпионской организации, целью которой была «нейтрализация лучших альпинистов страны». Кроме того, его обвиняли в том, что он восхищался всем зарубежным и предпочитал зарубежное снаряжение советскому. Как писал друг Виталия Абалакова, Владимир Кизель (змс, многолетний член знаменитой Абалаковской команды), ему ставилось в вину, что он «…передал немецким шпионам координаты пограничного поста на вершине Хан-Тенгри» (!).
Но скорее всего, причиной ареста В.Абалакова было то, что он был активным членом ОПТЭ (Общество пролетарского туризма и экскурсий). С точки зрения тоталитарного государства, ОПТЭ было кормушкой для антикоммунистически свободомыслящих. Всех членов было приказано арестовать, репрессиям (тюрьмы, концлагери, расстрелы) были подвергнуты практически все руководители региональных и ведомственных организаций ОПТЭ. Постановлением ЦИК СССР в 1936 г. ОПТЭ было ликвидировано, как рассадник антигосударственных тенденций. В 1937-1938 гг. на бывших работников ликвидированных организаций по всей стране прокатилась волна репрессий. Большая часть из них были физически ликвидированы. Жертвами стали практически все члены Президиума ОПТЭ и ведущие активисты Общества. Сам Виталий Абалаков отсидел два года в специальной тюрьме НКВД, под пытками потерял много зубов, но ни в одном из сохранившихся протоколов его допросов нет указаний на то, чтобы он кого то выдал. По редкому списку амнистированных был выпущен на свободу в 1940 г. Почему – неизвестно и поныне. Евгений Абалаков никогда не подвергался репрессиям. Во время Великой Отечественной войны он воевал на перевалах Центрального Кавказа, был одним из старших преподавателей в Бакурианской (Грузия) школе военного альпинизма и горнолыжного дела. Зимой 1943 года по заданию ставки Главнокомандующего советскими войсками, группа альпинистов: Евгений Абалаков, Валентин Коломенский и Михаил Ануфриков совершили полный траверс массива Джугутурлючат 5А к.с. в Домбае (Западный Кавказ). Английские газеты, иронизируя писали, что во время когда советские войска ведут кровопролитные бои, офицеры Красной Армии совершают в горах Кавказа рекордные траверсы.
В ночь с 23 на 24 марта 1948 года в возрасте 42 лет при загадочных обстоятельствах погибает Евгений Абалаков. До нынешнего дня его смерть полна загадок, истина неизвестна. В этой истории больше тумана, чем ясности. К этому времени он занимался непосредственно подготовкой ряда экспедиций. Через 2 месяца ему предстояло выехать для совершения первовосхождения на пик Победы 7439 м. (Центральный Тянь-Шань). По мнению специалистов, это должно было быть преддверием попыток советских альпинистов совершения восхождений на К2 и Эверест. Таковы были его далеко идущие планы.
Вечером 23 марта Евгений присутствует на заседании Географического общества СССР, председателем которого он был. Там он докладывает о своих планах. После этого вместе со своим другом-альпинистом, Юрием Арцишевским (старшим) идут в гости к врачу Георгию Беликову. На следующий день Абалакова и Арцишевского находят мертвыми. По официальным данным речь идет об утечке газа. Они якобы хотели принять ванну и нечаянно открыли не тот кран и не могли открыть дверь. Этот факт более чем сомнителен - двое здоровых мужчин были не в состоянии выломать хлипкую дверь из ванной комнаты (?!), газ, в конце концов, обладает запахом! Милиция отказывается начать расследование. Тела быстро увозят, а пришедших на похороны вводят в заблуждение, похоронив мертвых не на том кладбище, которое было указано. Виталий не верит всему. Он формулирует осторожно: «Концов не найти». Более чем через 30 лет, сын Евгения - Алексей Абалаков, предполагает, что это было делом спецслужб.
Его именем названы вершины на Тянь-Шане (5861 м) и на Памире (6650 м). Центральная улица в Красноярске носит его имя. Фамилия Абалакова начертана на знамени горного клуба. Каждый год проходят соревнования по скалолазанию памяти Евгения Абалакова, а с 2008 г. они превратились в Чемпионат России.
После драмы на Хан-Тенгри Виталий Абалаков 10 лет вообще не ходил в горы. Сначала это были последствия аварии и операций, затем НКВД и, наконец - война. «Альпинизм – спорт мужественных», - пишет он – «И противником являются горы. Это ужасный и опасный противник». Его общий настрой меняется. И когда он снова появляется в горах, то основным его лозунгом (и делом) становится безопасность. Каждая экспедиция готовится тщательно, проводятся мощные тренировки, идет работа над созданием отличного снаряжения. Безопасность для него означала и тактику. Одним из первых, он стал продумывать планы постепенной (этапной) акклиматизации. По генеральному плану организовывались промежуточные лагеря, целая цепь обеспечения едой, спальными мешками и палатками. На случай аварии наготове были спасательные отряды, штурмовая команда имела радиосвязь с тренером, который принимал все основные решения. Он признает и роль команды или, как тогда называли – «коллектива». Этот стиль на многие годы становится решающим для высотного альпинизма в стране.
Теперь альпинисты в СССР должны были проходить основательную подготовку, которая гарантировала высокую степень умений. Обучение в альплагерях исключала добрую часть легкомысленных ошибок. Долгий, но престижный процесс обучения обеспечивал формирование сильной элиты, из которой впоследствии вышли многие экстра альпинисты Советского Союза, России и стран СНГ. Успех российской команды на западной стене К2 в 2007 г. без жесткой советской школы и продуманного взаимодействия команды не был бы возможен: 11 участников взошли на вершину по сложнейшему маршруту. И ни одного несчастного случая, ни одной травмы! Подготовкой этого успеха в далеком 1946 г. «руководил» также и Виталий Абалаков. Именно он организовал в Московском спортивном обществе «Спартак» секцию альпинизма. Почти 20 лет он организовывал экспедиции, в которых никогда не было аварий, не было погибших. Самым большим успехом было первовосхождение на пик Победы (7439 м) в 1956 г. 11 человек взошли на эту требовательную, подверженную ударам бурь гору на Тянь-Шане.
В общей сложности спартаковцы 12 раз побеждали в Чемпионатах СССР по альпинизму. Они стали своеобразным «брендом» советского альпинизма, а Виталий Абалаков воплотил в себе руководящую в альпинизме роль. Он сам руководил примерно 150 серьезными восхождениями, трижды восходит на пик Ленина (7134 м). Опять фамилия Абалаков звучит как «Альпинист №1». Но на этот раз не Евгений, а беспалый Виталий. Он становится главным учителем альпинизма, получает звание «Заслуженный тренер СССР по альпинизму» и занимает высокие должности в спортивных органах. Критики упрекали его в жесткости и диктаторстве и зло шутили, что золотые медали получать несложно, когда судейской коллегией является собственная длинная рука. В противоположность брату, которого современники описывали как сердечного, общительного, любящего детей, он был жестким и честолюбивым человеком, очень дистанцинированным и хладнокровным. Большинство молодых альпинистов часто выдерживали ненормальное и холодное давление, которое он оказывал, не более одного дня, и после этого больше не показывались ему на глаза.
И насколько хорошо он относился к своим, настолько радикально к конкурентам. В первую очередь это мог ощутить Игорь Ерохин, молодой альпинист из МВТУ, очень успешно ходивший со своей командой, пока Виталий Абалаков не перекрыл ему все пути. Казалось, что он не терпит никакого общества. Так, рассказывают, что Виталий Абалаков в базовом лагере под пиком Коммунизма очень резким образом отклонил дружеское предложение сэра Джона Ханта выпить стакан вина. Брата он никогда на людях не вспоминал – казалось, что того никогда и не было.
Но фактом было то, что он очень любил альпинизм. И уже в старости, незадолго до кончины, он ездил на скалодромы, общался с молодым поколением и радовался, например, тому, что так много девушек начинает заниматься скалолазанием. Альпинизм для него всегда был больше, чем спорт, это был образ жизни. Он считал, что альпинисты отличаются сильным любопытством, тягой к знаниям и интеллектуальной живостью. Образование играло для него большую роль. Его спартаковцы не были только спортсменами. Это были образованные врачи, инженеры, техники, ученые, все имели свою профессию. Молодым он всегда советовал приобретать наряду с альпинизмом еще одну опору и учиться. Что сегодня сказали бы участники чемпионата по боулдрингу, если бы их тренер посоветовал им в качестве учебника теорию относительности Эйнштейна или книгу по исследованию генов.
Б у р ж у и.
